Закончив ежедневную уборку, Каен устало подняла ведро, и, как назло, грязная вода плеснула обратно на пол.
- Каен!
Дверь в покои Оками приоткрылась, и девушка, помертвев, снова схватилась за тряпку:
- Простите-простите, я все сейчас вытру, извините меня, пожалуйста...
- Ерунда. Поди сюда.
Опустив глаз долу, Каен прошла в комнату. Почему хозяйка снова так бесится? С тех пор, как ее, десятилетнюю, продали в этот бордель, все только и делают, что вытирают об нее ноги. Впрочем, чего еще ждать от судьбы девочке, родившейся в нищей семье? Наверное, она сильно ошибалась, позволяя на себя кричать, но теперь делать уже было нечего...
В душе уже не оставалось никаких чувств, и временами она вяло удивлялось, произойдет ли вообще в ее жизни что-нибудь хорошее: ведь, похоже, до самой смерти ей суждено было здесь жить и работать, покорно вынося чужой ор и тычки.
Разряженная в пух и прах, Оками окинула взглядом опустившуюся перед ней на колени застенчивую юную девушку.
- Каен, который тебе год?
- Двенадцать.
Оками вскинула голову девушке и окинула ее лицо внимательным взглядом.
- Так... - она тряпкой вытерла Каен лицо, вытащив гребень, собрала волосы и с удовлетворением оценила результаты: девушка действительно оказалась на редкость хороша, а в ближайшее время обещала стать еще красивей – негоже так разбрасываться драгоценным товаром. - Так, Каен, отныне ты больше не занимаешься стиркой и уборкой.
- Да?
- Отныне ты принимаешь клиентов, - изрекла Оками вытаращившей глаза девушке.
Та, на краткий безумный миг подумавшая, будто ее освобождают от непосильного труда, почернела от ужаса и медленно замотала головой:
- Нет... умоляю... я лучше буду работать за троих... Я буду трудиться день и ночь – прошу, разрешите мне! Оками-сан!
- Да что ты несешь? Тебя сюда и продали ради проституции, просто ты была слишком молодой.
...Проституция?.. Она не слышала, чтобы отец или мать говорили о чем-то подобном.
- Эй, Каен, считаешь, ты одна такая, кому пришлось покинуть отчий дом? Как служанка ты совершенно бесполезна – взгляни в лицо реальности! - сердито хлопнула по колену хозяйка, но, увидев ошарашенное лицо девочки, чуть смягчилась. - Сама посуди: став проституткой, ты получишь собственные средства к существованию – возможно, даже сумеешь выкупить себя. А если к тебе будут благоволить клиенты, то, может, тебе даже повезет и кто-нибудь тебя освободит – ты ведь хочешь стать свободной, правда? Снова увидеть семью... - Каен, судя по виду, едва ли понимала, что ей говорят, и Оками, махнув рукой на объяснения, хлопнула в ладоши: - Эй, кто-нибудь! Приведите девчонку в порядок!

***
Сам бордель стоял на западе Кутоу - в Эйсей, неподалеку от деревеньки племени Хин. Размалеванное, яркое здание в центре пыльного, тусклого городка казалось невесть как занесенным сюда осколком другого мира. И вот именно там, на втором этаже и обитала Каен – жила и работала два года, догадываясь, что именно происходит в соседних комнатах, где живут ее товарки. А так же день за днем выслушивала от них пошлости, от которых едва ли уши не сворачивались.
Если что-то и оставалась в ее сердце, то сейчас исчезло и оно: оказывается, ее продали, чтобы она стала проституткой... Серый домишко, братья, сестры... - она снова все вспомнила. Неважно, как тяжело и трудной ей приходилось жить, - гордость, что она поддерживает семью, давала силы. Сейчас же и эта гордость исчезла, сменившись пустотой, – не осталось ни сил, ни желания даже гневаться на так жестоко предавших ее родителей.
Из соседних комнат донесся смех; живущие там девицы – разряженные и кричаще размалеванные, обращались с Каен как с младшей сестрой, что ей даже нравилось: ведь и они точно так же попали сюда не по своей воле. Каен знала: за этим смехом, полным игривости и очарования, стоит боль – такая боль, будто топчешь, давишь, выжимаешь себя - до последней капли крови...
- Каен, к тебе клиент! - сообщил сутенер, заглядывая в комнату. Она сжалась. - Да, сюда. Ей двенадцать, и вы у нее первый...
Дверь захлопнулась, она осталась наедине с посетителем, восторженно присвистнувшем и тут же направившемся к ней. В миг, когда мужчина потянулся к ее груди, девушка с силой отпихнула его и кинулась из комнаты – босиком, по коридору, лестнице – прочь из борделя, куда угодно, как угодно – только убежать, убежать как можно дальше....
- Сто-о-о-ой! - взыл за спиной сутенер. Как она ни старалась, ноги двенадцатилетней девочки оказались недостаточно быстры, чтобы удрать от взрослого мужчины. - Ах ты, мерзавка! Я тебе сбегу! - он ухватил девушку и влепил ей пощечину. - Ради чего тебя сюда продали? Посмей только отказаться обслуживать клиентов! А ну, раздевайся! Быстро! - и он грубо схватил ее за грудь.
Каен зажмурилась, из глаз брызнули слезы отчаяния, как вдруг... Раздался какой-то всхрюк, и рука с ее груди исчезла. Открыв глаза, она обнаружила валяющегося на земле сутенера и стоящего рядом юного рыцаря – видимо, того самого, кто и сшиб его с ног.
...Ах, какой мужественный и красивый... - Каен едва не потеряла дар речи от одного только взгляда на юношу пятью-шестью годами старше – высокого, закованного в броню; чьи золотые волосы легонько покачивал вечерний ветерок, и чьи синие глаза спокойно взирали на нее сверху вниз.
- Благодрарю вас!.. - вспомнив о приличиях, выдавила из себя она, хотя, судя по всему, он не обратил на ее слова ни малейшего внимания.
- Не за что. Просто не люблю подобных мерзавцев.
- Накаго! Что там у тебя? Догоняй!
Воин, ничего больше не сказав, развернулся и направился в сторону, откуда этот голос исходил: мимо, бряцая оружием и лязгая доспехами, двигался отряд солдат Кутоу.
Каен стояла, оглушенная: Накаго. Она слышала легенду о Хранителях Сейрью еще в детстве.
...Получается, этот человек – один из них!
- Накаго...
Рядом раздался стон: опустив глаза, Каен увидела, что к сутенеру вернулось сознание. Трясясь от гнева, он снова вцепился в нее.

***
Проводив клиента, Хаку Каен распласталась перед зеркалом: даже сейчас, измученная и усталая, она все равно была прекрасна. Который по счету мужчина посетил ее? – она давно не считала; недавно ей исполнилось семнадцать, и она теперь являлась первой проституткой этого борделя, обслуживая клиентов день за днем с утра до ночи. Но, сколько она ни спрашивала у Оками про долг, хозяйка только мотала головой и твердила, что тот все равно еще не выплачен полностью, и Каен понимала, что на деле долг был вечным - ей суждено жить и умереть в этих стенах.
- Какая же я грязная... - пробормотала она, глядя в зеркало, но тут же яростно тряхнула головой: - Нет! Ничего подобного! В свой первый день – в день, когда ко мне вошел первый клиент, я поклялась: каким бы грязным ни стало мое тело, сердце мое останется девственным! Накаго... - она снова прошептала заветное имя. - Ты спас меня – и я дожила до сегодняшнего дня...
Первый, кто в этом мире протянул ей руку помощи. Тот, кто за краткий миг их встречи спас не что-нибудь, а само ее сердце, выдернув из глубин отчаяния и наполнив надеждой.
Каждый раз, закрывая глаза, Каен видела прекрасного Хранителя Сейрью – такого величественного... Как далек он от нее, как недостижим... И все же она думала только о нем.
Каен поправила одежды и макияж, причесалась и кивнула своему отражению:
- Знаю – мы однажды встретимся вновь. Ради этого я живу. Чтобы встретить его...
- Каен! К тебе клиент!
От крика Оками все внутри окаменело.
- Пусть войдет! - только голос чуть дрогнул в миг, когда мечтальность исчезла с лица Каен, и оно вновь обрело черты вульгарной городской проститутки.

***
Миновал еще год.
Лежа на постели, Каен смотрела в потолок – в последнее время ей становилось все труднее и труднее: сияющее пламя надежды в сердце начинало угасать; как знать, возможно, все ее фантазии не имеют никакого смысла и никакого будущего... Она горько усмехнулась, слеза скатилась по щеке.
- Простите... - вскинув взгляд, она увидела замершего в дверях мужчину.
- Ах, извините, позвольте мне привести себя в порядок... - Каен медленно поднялась с кровати.
В миг, когда задремавшая девица приветливо распростерла к нему руки, Эйчу почувствовал, как адреналин ударил ему в голову – это лицо со следами слез показалось ему лицом богини, сошедшей к нему с небес; он даже не заметил ни растрепавшихся волос, ни беспорядка в одежде. - - Это ваш первый раз?.. - поинтересовалась она, поправляя прическу.
- Д-да...
Проститутка любезно улыбнулась взволнованому юноше.
- Ах, господин, не стоит так напрягаться... Присядьте и расслабьтесь, - привычным жестом она усадила его рядом с собой на постель. - А не выпить ли нам?
Каен с первого взгляда определила, что юноша в борделе впервые – более того, он впервые наедине с женщиной, и от вида пламенеющего смущенным румянцем юноши ее сердце слегка оттаяло.
- Пейте.
Он сделал глоток и перевел дух.
- Я... слышал, вас зовут мисс Каен.
...Клиент, соблюдающий правила вежливости по отношению к проститутке? Прелесть какая... - Каен хихикнула и спросила его имя.
- Эйчу?.. Как мило...
- Вам правда нравится?..
Чтобы расслабить трепещущего девственника, она подлила ему еще вина.
- О, как легко вы пьете... - похвалила она, хотя уже этот глоток, судя по всему, оказался лишним.
- Ик! - Эйчу закашлялся и, упав на кровать, замолотил по ней кулаками: - Не смейся надо мно-о-о-ой!
- Боже мой, что случилось?
- Я... я так старался! Я сделал для страны все, что мог! - лицо юноши побагровело от гнева и вина, он с гордостью ударил себя в грудь.
- Умница... - Каен снова подлила ему.
- Тогда почему, почему все обращают внимание только на этого ублюдка – он же пустое место, ноль без палочки! Почему все стоят за него горой?! Ладно, положим, он особенный, но... ик!
...Мда, похоже, парень перетрудился...
- Ах, быть мужчиной – это так сложно, - вздохнула Каен, - тебе не стоит так много брать на себя...
- Да! Это трудно! Слышишь, кро-о-ошка, я просто не понимаю – не по-ни-ма-ю! Я ведь гражданин Кутоу, верно? Для меня-то это естественно, а он? Он же чужак! И так вкалывает – с ума сойти! Почему-у-у-у?! Почему он воюет за Кутоу?! Ик! Бессмыслица какая!
...Чужак? - Каен плеснула Эйчу еще вина.
- Ик! Но пойми – никто-о-о-о кроме меня это не замечает! Ага! Хех... Он тако-о-о-ой популярный... Х-ха... - он зашелся смехом и закашлялся.
- Может, тебе больше не пить? - осторожно поинтересовалась Каен.
- А н-ну, дай бутылку! - юноша выхватил ее из рук Каен и припал прямо к горлышку. - Бли-и-ин, он такой обалденный парень – сильный, умный... да еще такой красавец впридачу-у-у-у...
...Сильный, умный и красивый чужеземец? Особенный? - Каен вцепилась в плечи рыдающему рядом пьяному дурачку и изо всех сил встряхнула.
- Эйчу, скажи-ка...
- Д-д-да?.. Мисс Каен...
- Не расскажешь ли мне, чем ты зарабатываешь на жизнь? - нежно спросила девушка.
- Кто – я? Хе, а что – не видно? - с трудом встав на ноги, Эйчу принял героическую позу. - Я -ик! - воин! Может, и не похоже, но я один из претентентов на пост сегуна!
...Никакой ошибки... Значит, они соперники с... - Каен схватилась за сердце и зажмурилась.
- Эйчу, скажи, а как имя столь ненавистного тебе человека?
- Ч-ч-что? - оторвавшись от бутылки, с трудом выговорил юноша. - А.... Акаго (младенец). Сопляк... Ха-ха, ваш младенец делает первые шаги...
- Перестать шутить, Эйчу!
- Я не шучу – ему действительно зовут Накаго. На-ка-го! Хе-хе...
При звуке этого имени угасшее было в груди пламя надежды взметнулось под самые небеса.
...Пять лет... пять лет я ждала – и вот... Бог услышал мои молитвы...
Солдаты армии Кутоу никогда не заглядывали в публичные дома – но Эйчу, стыдящийся своей неопытности, решил наверстать упущенное.
- Ох... боже... что я несу... - глаза Эйчу закатились, он зашатался, и Каен пришлось подхватить юношу, чтобы тот не упал.
- Мисс Каен... я вас люблю... - он рухнул на нее и тут же уснул.
Признаться, оказаться под просто спящим юношей – такое с Каен случилось впервые.

***
Пока Эйчу сладко спал, Каен мысленно прокручивала последние пять лет своей жизни. Наконец, юноша слабо застонал, и она сладко улыбнулась:
- Господин, как вы себя чувствуете?
Он с трудом разлепил веки и уставился на - как, бишь, ее... Каен? - медленно сел и схватился за гудящую голову.
- Я напился, да? Прости, ничего не помню – я не сделал тебе ничего недозволенного?
- Нет-нет, - улыбнулась она, - ты только рассказал, что воин из армии Кутоу, - она опустила глаза и грустно вздохнула, - но, боюсь, наше с тобой время уже закончилось...
- Я понял – мне надо уходить...
Когда Эйчу засобирался, Каен вдруг почувствовала укол в сердце:
- Но.. ты ведь еще вернешься, правда?
- Конечно!..
- Эйчу... Ты ненавидишь меня?
Он отчаянно замотал головой – ему было достаточно одного взгляда, чтобы понять - сердце его навеки отдано ей, ей одной. И женщина, к которой он воспламенился столь отчаянной страстью, теперь нежно нашептывала:
- Прошу - освободи меня... Возьми меня с собой...
Он почувствовал, как жар пронзил его до самых кончиков пальцев, – ради нее он мог сделать все. Все, что она скажет.