...Грохот, треск... Рычал гром, молнии вонзались в землю, и не дождь, не ливень - разверзлись хляби небесные, выплеснув на землю целый океан. Деревья вдоль реки стонали в мучительной агонии, не в силах устоять перед вцепившимся в них яростным ураганом.

Река вспухла во мгновение ока, а над ней - в пестром плаще и с посохом странника в руках - замер Рин Ходжун, и украшающие его посох кольца позвякивали в порывах ветра.

- Почти как тогда... - прошептал он себе под нос. - Уж три года минуло, как я вызвал тебя сюда и швырнул в лицо те жестокие обвинения. И дикая буря утопила мое сердце и мой дом. Такая же буря, как сегодня...

- ...Почему?! Почему ты предал меня?! - но ты так и не ответил на мой вопрос... Ты молчал даже когда я вцепился в тебя, сшиб с ног и погрузил кинжал в твою грудь... - Верни! Верни мне ее!

Река вздыбилась от моего вопля; не устояв на ногах в этой грязи, ты соскользнул в воду. Но я крепко держал тебя, я не хотел тебя отпускать...

- Ходжун... помоги мне... - умолял ты из бурлящих вод.

Я... я не хотел выпускать твою руку - и неважно, какие ужасные по отношению ко мне вещи ты совершил. Но все же... - Ходжун поднял к небесам свой единственный глаз и тихо продолжил: - Сегодня я присоединюсь к тебе... Хико, - выдохнул он имя своего бывшего друга.

Минуло тому три года, как страшное наводнение уничтожило его дом, но единственный вопрос - полный боли, горя и тоски - Ри Ходжун обращал к своему другу:

- В этот раз ответь мне, пожалуйста: скажи, почему ты предал меня... - скрестив руки на груди, он шагнул в пучину грязных бурлящих вод, и в последний миг перед его глазами мелькнули лица тех, кого он когда-то любил. Отец, по отношению к которому он испытывал благоговейное уважение, ласковая мама... Веселая непоседа сестренка. Улыбки остальных. Тихие глаза и открытая улыбка Хико. Бывшего друга. И... Лицо той, кого он любил всем сердцем и в чьей ответной любви никогда не сомневался. Прекрасное лицо возлюбленной, его первой любви.

- Боже ж мой... - проскрипел голос за огромным зеркалом, что отражало всю эту сцену. - Когда ж все это кончится? Сколько мне еще ждать, когда ты наконец-то станешь настоящим мужчиной?

 

***

- Коран! Коран!..

От чьего-то крика он пришел в себя.

- Коран... Коран! - голос, выкликающий это имя, был негромким, но отчетливым. И становился все громче и громче.

- Ну ла-а-адно... Иду уже... - наконец откликнулся девичий голос и послышались дробные быстрые шаги.

Ходжун чуть приоткрыл глаза:

- Где я?.. - несмотря на потрясение, он вдруг почувствовал любопытство: - Кажется, я бросился в реку... Так я мертв? Или же... - он попробовал сесть и тут же, застонав от пронзившей его тело боли, рухнул обратно в кровать. Кто-то тут же метнулся к нему.

- Ты думаешь, что ты делаешь?! Тебе нужно лежать! - милое и умное личико юной девушки склонилось над ним. Взгляд был на редкость строг. - Ты сломал себе правую руку и левую ногу. И весь побился. Радуйся, что вообще жив остался.

- Так я... я... получается, я жив?!

Строгость с лица исчезла, и на губах девушки появилась улыбка:

- Именно. Так что ты ни в аду, ни в раю, а деревне у Священной Реки...

- У Священной реки?.. - Ходжун снова огляделся: уютная комнатка, цветущие за окном грушевые деревья, птичий щебет и плеск воды: не скажи ему девушка, что он жив, он бы решил, что оказался на небесах.

- Ага. Я рада, что ты очнулся...

- А... тебя мое лицо не... оно не вызывает у тебя страха... или отвращения? - осторожно спросил он у улыбающейся девушки, и та удивленно приподняла брови.

- Вовсе нет. Отец сказал, что ты давно лишился своего левого глаза. Кстати, мой отец - лекарь и он непременно исцелит все твои раны.

Ходжун недоверчиво уставился на незнакомку: до сей поры еще никто не мог смотреть на его изуродованное лицо без содрогания.

- Ах, да, вот еще что: мы постирали твою тунику.

- Это не туника, это мой плащ - кеса.

- Хорошо-хорошо... Кстати, все твои звенелки тоже целы.

- Они называются "шакуджо", однако...

- А, так ты монах из Кутоу? Ух ты! И в каком же монастыре ты там жил? Слушай, у тебя просто а-а-а-тпадная прическа...

Губы Ходжуна дрогнули в слабой улыбке:

- У меня нет дома - я странник, - и, Ходжун прикусил губу, припомнив, что последнее путешествие привело его именно в Кутоу - но упадок духа был так велик, что тогда он вряд ли обращал внимание, куда именно его несли ноги.

- Ой, какая же жуткая буря была вчера! Река Воспарившего Дракона вышла из берегов - хорошо еще, что она впадает в Священную реку: в противном случае, ты бы сейчас действительно уже был на том свете.

Услышав название реки, в которой он пытался утопиться, Ходжун содрогнулся: река, что текла из Кутоу в Конан. Та самая река, когда-то отнявшая у него все.

- Как же мы перепугались! Представляешь - плывет себе человек! Ну, мы и кинулись за тобой, позабыв обо всем... Ой, это было так непросто... - устав от собственной болтовни и молчания пациента, девушка недовольно нахмурилась. - Эй, может, ты мне хоть что-нибудь скажешь? - в ее глазах вспыхнул вредный огонек. - А ну, вымолви хоть слово благодарности для богини Коран, что спасла твою жизнь!

- Коран?! - так имя, что он слышал раньше, принадлежало именно ей. Ходжун шепнул это имя себе под нос.

...О, сколько же раз я повторял его, сколько раз выкрикивал его... вместе с именем моего лучшего друга - Хико... Почему? Почему ты предала меня? Почему?! Почему вы оба предали меня?!

- Коран, почему... Однако...

- Что?

Отведя взгляд, Ходжун снова заговорил:

- Почему ты спасла меня, почему не дала умереть?

Девушка оцепенела:

- Ты... Ты же не...

Его накрыла волна отвращения к самому себе - человеку, не сумевшему даже совершить самоубийство. Снова - отчаяние и упадок сил. Отвернувшись лицом к стене, Ходжун заговорил, и голос его звучал ровно и равнодушно:

- Три года назад у меня была возлюбленная с таким же именем.

- Ты имеешь в виду - как у меня? Ее тоже звали Корин?

- Она согласилась стать моей женой, и первое, что я сделал, - рассказал об этом моему лучшему другу, Хико. Он меня поздравил... И так радовался... Мы втроем дружили с самого детства...

- А... что случилось потом?

- Потом?.. Несколькими днями позже они предали меня: Коран сказала, что не может стать моей женой и что вместо меня выйдет замуж за Хико... Моя девушка внезапно переменила решение, мой друг меня предал. Я думал - каким же я был идиотом, что все время доверял им, однако... - Коран молча присела рядом. - Почему?! За что?! Я потерял над собой контроль и кинулся на Хико с кинжалом... Но раньше, чем услышал его ответ, они оба погибли во время наводнения... - ...и снова эта сцена трехлетней давности вспыхнула у Ходжуна перед глазами. - Нет. Честнее сказать - я убил его. Убил Хико. Если б я только удержал его...

- Значит, твой шрам... - тихо произнесла Коран.

Тогда большое бревно ударило Ходжуна в лицо, и его рука дрогнула, но это не имело никакого значения: какой бы ужасной ни оказалась боль, он обязан был удержать руку Хико. И вот - Хико погиб. И это - его вина.

- Сердце мое переполнялось ненавистью и ревностью - потому все и произошло. И, будто это кому-то показалось мало, я оказался единственным спасшимся в том потопе - такого я вынести уже не смог... - внезапно он заметил, что Коран кусает губы, уставясь в землю. - Словом, ты все поняла, верно? Я должен был отправиться туда, где мне самое место - в ад, - Ходжун отвернулся к окну: прозвучало достаточно, чтобы даже столь юная особа хоть чуть-чуть осознала, через что ему пришлось пройти.

- Если ты действительно так хотел умереть... - наконец, нарушила тишину девушка. - Отдай свою жизнь мне... Вчера тот, кого я люблю, отправился в армию Кутоу. На три года. Наверное, он не вернется - станет пушечным мясом в какой-нибудь очередной бессмысленной войне. И, если ты действительно настолько не хочешь жить - ступай и займи его место! - она вскинула сжатые трясущиеся кулачки, слезы сами лились из ее глаз. - Прекрати выпрашивать сочувствие! Как смеешь ты говорить все это... это... эгоизм!

Ходжун помолчал.

- И... вдобавок - ты говорил дурные вещи о девушке, носящей мое имя! Я этого не допущу! Твоя Коран... Как мог ты сразу усомниться в ней...

- Ну-ну, милочка, что ты как раскричалась. Тут же больной, - укоризненно произнес невесть откуда взявшийся усатый мужчина средних лет. - Позвольте представиться - я отец этой попрыгуньи, О Кенмин. Приношу свои глубочайшие извинения за столь непочтительное поведение дочери - видимо, это последствия стресса, что она пережила, найдя вас. Ну что ж, разрешите взглянуть на вас? - и отец Коран начал осмотр. - Несомненно, вам необходим отдых - месяца два, как минимум. Я тут, как раз, сельский староста, так что можете оставаться в нашей деревне столько, сколько захотите.

- Папа, знаешь, этот человек...

Но Кенмин, проигнорировав слова дочери, продолжил:

- Моя жена умерла пять лет назад, а пятнадцатилетний юноша, которого я поставил на ноги, вчера ушел в армию Кутоу - мы остались вдвоем с дочкой, так что вы нас совсем не обремените... - Коран спрятала глаза, и Ходжун подумал, что, видимо, этот юноша и был ее возлюбленным. - Вот и хорошо. Могу ли я узнать ваше имя?

- Меня зовут Ри Ходжун.

- Вы ведь из Империи Конан, верно?

- Простите?

- Полагаю, у вас есть еще одно имя - и совсем другое, - и деревенский староста указал на правое колено. - Вы - один из Воинов Сузаку.

- Что?! - Коран, с надутым видом стоящая в стороне, тут же кинулась посмотреть на столь примечательное колено. - Ух ты! Символ "Чаша". Значит, вы, господин Чаша, - Сузаку, да?

- Постой-постой, Коран! Эта черточка в иероглифе - просто царапина. Ты помнишь мои рассказы о Семи Воинах?

- Сейчас-сейчас... - девушка приложил пальчик ко лбу. - Ага! Боги Четырех Империй - Конан, Кутоу, Сайро и Хоккан - зовутся Сузаку, Сейрью, Бьякко и Генбу. И у каждого бога есть Жрица и Семь ее Хранителей; вот, например, у Сузаку это... э-э-э... Тамахоме, Хотохори, Таски, Нурико, Мицукаке, Чирико и... конечно же, как я сразу не поняла - Чичири! - Ходжун покраснел, когда в него уперся палец Коран.

- Н-но... но я не достоин быть Воином Сузаку!..

- Не говорите ерунды, мой юный друг. Это не заслуга, это судьба. И я горжусь дочерью - ей удалось спасти одного из Семи Хранителей. Все мои молитвы будут о вашем скорейшем выздоровлении, и тогда вы сможете пройти путь, благодаря которому Империя Конан снова расцветет.

Все, на что оказался способен Ходжун, - слабо кивнуть в ответ.

 

***

Миновало два месяца. Жизнь в деревне, находящейся теперь под управлением Кутоу, текла мирно, хотя жители и подозревали, что были переданы другому государству не просто так, однако, решив не обострять отношения, просто занимались своими делами.

- Смотри! Попалась, попалась! - закричала Коран, и Ходжун вскинул удочку. - Потрясающе! Какая огромная! Давай-ка приготовим ее на... - но, не успела она закончить фразу, как снятая с крючка рыба бултыхнулась обратно в реку.

- Ничего не понимаю! Зачем же рыба, если не для еды?! Странное какое-то у тебя хобби.

- Я просто ловлю, однако. Это позволяет мне расслабиться, - и Ходжун снова забросил удочку в сверкающую под лучами солнца воду. Коран сердито пожала плечами. - Да... Однако, действительно - Священная река...

- Ходжун, а ты знаешь легенду о Воспарившем Драконе?

- Если я все правильно помню, то там говорится, будто влюбленные, увидевшие поднимающегося дракона, будут всегда счастливы...

- И, поскольку Священная река вытекает из реки Воспарившего Дракона, все возможно, верно? Эх, я бы хотела его увидеть... - не сводя глаз с водной глади, сообщила Коран. - Кстати, как твоя нога?

- Лучше. Уверен, что уже почти все зажило, однако.

- Правда? Я рада, однако, - передразнивая говор Ходжуна, улыбнулась Коран. - Сколько прошло? Почти два месяца?

- Я правда благодарен вам за помощь, однако...

- Послушай, Ходжун... Я... я все время хотела тебя спросить, но... Словом, твоя возлюбленная - какая она была?

- Полная противоположность тебе, - не отрывая взгляда от поплавка, откликнулся он.

- Эй, ты хочешь сказать она была красивой, женственной и вежливой? - возмущенно уставившись ему прямо в лицо сердито рявкнула Коран.

- Точно.

- Ходжун!!! Ты - дурак! ...а почему ты не поверил ей? - подувшись для порядка, продолжила расспросы Коран, но ответа не получила. - Может, у нее была серьезная причина на такой поступок - мне не кажется, что она тебя обманывала, она не похожа на легкомысленную вертихвостку...

- Не стоит продолжать эту тему.

- Нет, стоит! Почему ты не доверяешь девушке, которую любил больше всего на свете?!

...Доверять? Какой же именно ее части я должен доверять по мнению этой девочки? - устало подумал Ходжун. - Когда я вошел, Коран и Хико страстно обнимались - а ведь едва миновало несколько дней, как я сделал ей предложение... Да кто она такая, чтобы понять, что же именно я чувствовал...

- На твоем месте, я бы дала возлюбленной еще один шанс - в любом случае! - почти сердитым тоном припечатала Коран.

- Ты говоришь о своем приятеле, что ушел служить? - шепнул Ходжун. Он не слышал про этого юношу с тех пор, как был спасен, - в тот самый день, когда сам он решил расстаться с жизнью, возлюбленного Коран вопреки его желанию отправили на верную смерть. Коран ни разу не заговаривала о нем с тех пор, как Ходжун поселился с Кенмином, словно отец запретил ей это.

...Запретил?.. Вероятно...

- Три года... Я полагала, что это ужасно долго, - тихо пискнула девушка и вдруг словно взорвалась: - Но я верю, по-прежнему верю, что он придет ко мне! Мы поклялись друг другу, что, когда он вернется из Кутоу, мы встретимся здесь, под этим грушевым деревом, и поженимся!

От слова "поженимся" из уст столь юной особы Ходжун испугался, но тут же сообразил, что через три года она будет уже семнадцатилетней... Как его Коран, когда он любил ее и когда потерял ее навсегда. В груди заболело, но, отринув от себя боль, он мягко улыбнулся:

- Надеюсь, ты обретешь с ним счастье. И ради меня тоже...

- Ходжун...

- Мою жизнь спасла девушка с таким же именем, что и у нее... Наверное, это судьба: Коран, должно быть, хочет, чтобы я... жил...

Лицо Коран расплылось в улыбке.

- Значит, все теперь хорошо?

- Да, - он поднялся и нежно коснулся ее щеки - она столько заботилась о нем, всегда была рядом... - Я действительно ценю все то, что ты для меня сделала.

Коран торопливо вытерла повлажневшие глаза и взяла прежний жизнерадостный тон:

- Ну, замечательно! Сегодня в честь твоего выздоровления закатим вечеринку - "Будь здоров, Ходжун!". Думаю, самое время побеспокоиться о закуске... И зачем ты только выпустил эту рыбу, болван!

Покраснев, Коран побежала к дому, и Ходжун, прищурясь, проводил ее взглядом. Священная река, фруктовые сады, ветки в которых гнулись от плодов. Мир... Бросив последний взгляд на этот пейзаж, словно пытаясь навеки запечатлеть его в памяти, он отвернулся.