Котоку сидел и смотрел на своего крепко спящего младшего брата. Шункаку опять дразнили девчонки, пока он весь день работал до изнеможения, а теперь он наконец-то мог спокойно поспать. Котоку протянул к нему руку, чуть помедлил и осторожно отодвинул ворот потрепанной одежонки Шункаку, обнажая его плечо. К сожалению, на плече брата-близнеца все еще не было голубого символа.
Прошло три года с тех пор, как их привезли в этот дом. И каждый божий день им приходилось пахать на огороде. Котоку надеялся, что со временем их жизнь как-то улучшится, но становилось все хуже и хуже.
Помимо того, что армия Куто распадалась на отдельные группировки и воевала между собой, по всей стране возникали антиправительственные восстания. Везде, где были солдаты, происходили убийства, и в эти конфликты часто втягивались ни в чем не повинные крестьяне. Даже возле деревеньки, в которой жили братья, часто сжигались целые поля.
Из-за этого у Котоку и Шункаку хлопот стало больше. Даже когда у Шункаку была очень высокая температура, его тащили в поле и заставляли работать, пока он не терял сознание. И если Котоку не было рядом, чтобы помочь ему, поздним вечером он пытался поддержать Шункаку.
— Я знаю, что когда-нибудь наконец наступит мир. И когда это случится, давай убежим отсюда. А до тех пор придется потерпеть.
И каждый раз Шункаку покорно отвечал:
— Ладно, я буду терпеть, брат, лишь бы ты был со мной.
До того, как деревня, в которой они выросли, была разграблена и сожжена, в стране царил мир. Благодаря родительской любви Котоку и Шункаку росли спокойно и привольно. Теперь трудно было поверить, что когда-то были такие дни… У Котоку защемило в груди. «Папа… мама…»
Его гнев на тех, кто украл у него все, вскипел сильнее, чем когда-либо. Если все останется так, как есть сейчас, эта страна будет только катиться дальше по пути разрушения. «С этим нужно что-то делать».
Со временем эти мысли в голове Котоку переросли в тревожное чувство долга, настолько сильное, что он больше не мог его игнорировать. «…Я — Амибоши…».
Котоку громко произнес свое имя хранителя Сэйрю, после чего бездумно уставился на голубой символ, проступивший на его правом плече. Его было хорошо видно даже в темном сарае, где спали близнецы. Осторожно перевернув спящего Шункаку на бок, Котоку тихонько вынул из-за лавки, на которой они спали, деревянную флейту. В тот день, когда их привели в этот дом, он сразу же спрятал ее, чтобы никто не нашел. Котоку содрогнулся от страха, вспомнив, как он использовал свои силы с этой флейтой, чтобы спасти брата. До этого Котоку только развлекал свою семью и соседей, что-то насвистывая, или снижал сильный жар у Шункаку с помощью своей энергии чи. Но он понятия не имел, что его сила может убивать… Больше всего на свете Котоку боялся внутреннего голоса, который тогда прошептал «умрите…». Именно тогда он почувствовал в глубине души, что должен использовать свою флейту только в бою, как хранитель Сейрю. Поэтому, как бы жестоко ни обращались с Шункаку, и сколько раз тот не умолял его сыграть на флейте, Котоку отказывался.
Сейчас он смотрел на своего младшего брата, собираясь с мыслями, и наконец прошептал: «…Шункаку, не волнуйся. Я всегда буду с тобой...»
Даже если им придется расстаться, они ведь все равно всегда будут вместе? Котоку не мог взять больного младшего брата с собой в путешествие, где их поджидали бы неизвестные опасности. Он не был уверен, что сможет защитить своего близнеца от этих опасностей. Если Шункаку останется здесь, как бы тяжко не пришлось ему трудиться, по крайней мере, у него будет еда и постель…
К тому же, Котоку до сих пор не мог рассказать Шункаку, что он хранитель Сэйрю. Он не мог допустить того, чтобы вовлечь младшего брата в битву, которая скорее всего не касалась его никаким боком. «Шункаку… Дождись меня…»
Котоку поднялся на ноги, закрепил флейту за поясом и бросил последний взгляд на спящее лицо Шункаку. Затем он тихо открыл дверь сарая и вышел наружу, больше не оглядываясь.
Ранним весенним утром двенадцатилетний Котоку в качестве хранителя Сэйрю, Амибоши, отправился на поиски своей жрицы.
***
— Эй, бездельники, сколько можно дрыхнуть?!
Шоко яростно распахнула дверь сарая, но внутри оказался только самый слабый из близнецов, который только что проснулся и сонно уставился на нее.
— Тааак, а где Котоку?
— Брат…?
Глаза Шункаку, полные страха, заметались по сараю. — Котоку! — пронзительный голос Шоко и звук топота ног эхом разнеслись по всему дому. Две сестры прибежали к сараю вслед за матерью:
— Мам, кажется, его тут больше нет.
Шоко подняла глаза к потолку и стиснула зубы.
— Вот гадёныш…
— Разойдитесь! — скомандовал Ко, продираясь сквозь свое семейство в сарай. Он ощупал ту сторону постели, где обычно спал Котоку.
— Холодно… Похоже, он ушел несколько часов назад… — заключил Ко, раздраженно пнув лавку. С полок над ней посыпался всякий хлам. — Черт! Как он мог сбежать один?!
— Он не из тех, кто мог бросить Шункаку… — заявила Чикуэй, подозрительно нахмурившись.
— Должно быть, он сбежал… — сказала Байрин так грустно, словно у нее были особые чувства к Котоку. — Это потому, что ему надоело постоянно прикрывать своего бесполезного братца… — Она обвиняюще указала на Шункаку: — Это он виноват, что Котоку сбежал!
Шункаку сидел в полном отчаянии, глядя невидящим взглядом на окружившую его семью Ко. «Брат убежал… Он убежал один... Брат бросил меня и сбежал!»
Схватив Шункаку и заглянув ему под воротник рубашки, Ко цокнул языком.
«Возможно, этот малец не такой… — пробормотал он про себя, но тут же покачал головой: — Нет, раз они близнецы, этот должен быть таким же».
— Слушайте, что бы ни случилось с Шункаку, не дайте ему сбежать! — приказал Ко жене и дочкам и вышел из сарая, сердито пиная всякое барахло, который попадалось ему под ноги.
— А ну подь сюды, не стой как истукан, кому говорю! С этого момента будешь делать работу по дому за Котоку. И в наказание на этой неделе жрать будешь только раз в день! — Шоко схватила за руку Шункаку и поволокла за собой. Он покорно поплелся за ней, еле переставляя ноги.
***
Следующие несколько дней Шункаку не давали продохнуть три женщины, которые обращались с ним, как с рабом.
— Давай, не ленись! Гни спину как следует!
Когда он рухнул посреди поля, ему на голову вылили ведро воды.
— Котоку больше не прибежит тебя спасать! Ты теперь совсем один! — заорала Шоко.
Шункаку вяло взглянул на нее снизу вверх.
— Не смотри на меня так!
Прошла почти неделя с тех пор, как Котоку оставил его. «Должно быть, тут что-то не так. Мой брат не убежал бы без меня. Наверное, он пока что обдумывает план, как меня вызволить», — уверял Шункаку сам себя. — «Котоку… Где же ты? Куда же ты делся? Помоги мне… Брат!»
Шункаку мысленно взывал к своему брату с тех пор, как тот ушел. Но Котоку так и не ответил: возможно, их разделяло настолько большое расстояние, что его чи не могла дотянуться до брата. Шункаку больше не чувствовал, что Котоку рядом, готовый помочь в любой момент. И с каждым днем вера Шункаку в своего брата постепенно уменьшалась, особенно когда он обнаружил, что флейта тоже пропала. «Все говорят, что я был для него просто обузой. Брату надоело заботиться о таком слабаке, как я. Если он будет один, он сможет как-нибудь выжить в этом мире. Особенно со своей флейтой… Да, так и есть. Брат меня предал». — В итоге Шункаку пришел к такому выводу, и это было единственное объяснение, которое он мог придумать.
— Шункаку! Чего ты встал столбом! До темноты надо успеть...
— Заткнись.
— А? Что ты сказал?! — Шоко склонила голову набок. Ей показалось, что она не расслышала, что только что пробормотал Шункаку. Единственное слово, которое она когда-либо слышала из его уст, было «брат». — А ну повтори, что ты сказал!
Шоко угрожающе приблизилась к нему. Шункаку смотрел ей прямо в лицо:
— Я сказал: «Заткнись, старая ведьма!»
Шоко, на этот раз уверенная в том, что она услышала от Шункаку, так и села.
— Ты! Ты… Да как ты…!
Бросив на землю мотыгу, которую он держал в руке, Шункаку с яростью смотрел на женщину. Его глаза, которые раньше не выражали ничего, кроме слабости и стремления положиться на старшего брата, теперь мерцали диким блеском. Внутри Шункаку словно что-то сломалось, но в то же время родилось нечто новое.
— Довольно ты меня шпыняла все эти годы…
— Как ты смеешь так говорить с приемной матерью?!
— Какая ты мне к черту мать!
Две сестры, которые видели всю эту сцену из окна, выбежали наружу.
— Чего это ты себе позволяешь?! — крикнула Байрин, занося кулак.
Шункаку без колебаний пнул ее по лодыжке, и Байрин взвыла от боли.
— Да как ты посмел! — завопила Чикуэй, собираясь наброситься на Шункаку.
— Прекратите! — скомандовала Шоко. — Он… просто спятил.
Услышав это, ее дочери попятились назад. Шункаку подобрал свою мотыгу и теперь наступал на трех женщин:
— Убью гадин! Хрен вам, а не «Шоу-чику-бай!» Потому что вы уродины, ни голоса, ни слуха!
— ААААААА!!!
Прошел час с того момента, как Ко наконец смог схватить Шункаку, увидев как он носится с высоко поднятой мотыгой за его женой и дочерьми.
— Ну и что ты можешь сказать в свое оправдание?! — спросил Ко, грубо прижимая Шункаку к земле.
— Отвечай, какая муха тебя укусила? Я страху натерпелась из-за этого паршивца! — запыхтела толстая жена Ко, раздувая ноздри.
Ее дочери, похоже, были сильно обижены замечаниями насчет «безголосых уродин», зато их отец по какой-то причине загадочно ухмыльнулся.
— Хмм... Кажется, вы тут не теряли время даром.
Ко еще разок приподнял воротник рубашки Шункаку, чтобы точно убедиться, после чего удовлетворенно кивнул.
— Чтой-то ты делаешь, милый?
Не обращая внимания на вопрос жены, Ко резко поднял Шункаку на ноги и связал ему руки.
— Ну-ка, пошли!
Прежде чем выйти из дома, Кох приказал жене:
— Приготовь-ка мне хорошую выпивку. Отпразднуем, когда я вернусь.
***
«Шункаку! Шункаку! Ты меня слышишь?!»
Котоку бежал, снова и снова посылая свою чи младшему брату. «Шункаку! Это я, твой брат! Ответь мне!»
Однако за всю прошедшую неделю он так и не получил ответа. Котоку захлестнули разочарование и сожаление. Падающая звезда, пролетевшая над его головой, стала для него знаком, что нужно вернуться. Сдерживая слезы, Котоку устремился к дому Ко.
Прошла неделя с тех пор, как он ушел от Шункаку. Всю эту неделю Котоку бесцельно бродил по Куто, от теплых и уютных горных деревень до разрушенных городов, где в воздухе еще витал запах гари. Ночуя в лесу и выпрашивая еду, он продолжал свои поиски. Однако ему ни разу не пришла в голову стоящая мысль о том, как именно следует искать эту «Жрицу Сейрю». Все, что он знал о ней, так это то, что она «девушка из другого мира». Всякий раз, когда он встречал девушку, одетую в странную одежду, он спрашивал: «Извините… вы из этого мира?». И каждый раз в ответ на этот вопрос он слышал что-нибудь вроде: «Я что, по-твоему, похожа на какое-то чудище?!»
Еще Котоку пытался спрашивать у почтенных старцев: «Вы случайно не знаете, где найти Жрицу Сейрю?». Но их ответы тоже нельзя было назвать полезными. «Ох, прости, сынок. Не припомню, чтобы слышал о таком трактире, «Жри что сеял».
Когда Котоку понял, что ничуть не продвинулся в своих поисках жрицы, он также осознал, что возможно зря всё это затеял. Он не верил в то, что сёгун Куто может положить конец гражданской войне, поэтому вслепую погрузился в эти поиски. Котоку думал, что единственный способ спасти Куто — это найти жрицу и как можно быстрее собрать всех хранителей. Но может, жрица тоже будет искать его? Котоку подумал, что когда она появится в этом мире, он почувствует ее чи. Именно когда он увидел падающую звезду, он понял свою ошибку.
С тех пор, как Котоку покинул дом Ко, его беспокоило то, что Шункаку не шлет в ответ свою чи. Он пытался не думать об этом, уверяя себя, что причина скорее всего в слишком большом расстоянии между ними. Но даже сейчас, когда Котоку подходил к дому, он все еще не чувствовал ответов от своего брата-близнеца. По его спине пробежал неприятный холодок… Должно быть, с Шункаку что-то случилось.
Деревня, которую он покинул неделю назад, наконец предстала перед его глазами. Котоку направился к дому, из которого ушел, не попрощавшись. Он пару раз торопливо обежал вокруг дома, но брата нигде не было видно. Свет в сарае не горел. Из дома доносился пьяный, смеющийся голос Ко.
— Ты ведь Котоку?
Котоку вздрогнул от похлопывания по плечу и обернулся. Сзади стоял старик Со, живший по соседству. Одинокий и всеми покинутый, он чувствовал жалость к близнецам и часто давал им немного еды, а также пытался вдолбить в толстый череп Ко, что не стоит так плохо обращаться с мальчиками.
— Если ты ищешь Шункаку, ты его тут не найдешь.
— Что?! Вы знаете, где мой брат? Где он?
Со медленно покачал головой.
— Его продали… Я слышал, сегодня говорили, что Ко продал Шункаку кому-то…
— Продал?…
— Если он и продал Шункаку, то вряд ли выручил за него много денег. Но похоже, что Ко сильно нуждался в деньгах… — Со рассказывал это Котоку, который потерял дар речи и смотрел на него пустым взглядом. — Думаю, что Шункаку долго не проживет… Я знаю, что ты хороший мальчик, поэтому ты вернулся сюда за ним, но тебе лучше сдаться. То, что случилось с Шункаку, очень печально, но такова судьба. И, кстати, тебе теперь не место в этом доме… Лучше беги.
Со легонько подтолкнул Котоку по направлению прочь из деревни.
***
Котоку стоял на окраине деревни, задыхаясь от слез. «Шункаку…! Пожалуйста, прости меня!…. Это я виноват…. Если бы я не оставил тебя вот так… Я мог бы защитить тебя…»
В течение прошлых трех лет в этой деревне близнецы выживали, опираясь друг на друга. Котоку был единственным человеком, на которого Шункаку мог рассчитывать. Сердце Котоку сжалось от чувства вины. Почему он не осознал чуть раньше, как чувствовал себя Шункаку после того, как брат вдруг исчез из его жизни?! «Шункаку наверняка теперь затаил на меня злобу. Он должен ненавидеть меня… Должно быть, поэтому я не был смог послать ему свою чи».
Соседняя деревня внезапно занялась пламенем. Вероятно, это была очередная атака местных бандитов. «Если Шункаку действительно был одним из хранителей, то… это значит, что мы больше не можем вызвать Сейрю…» — Котоку в отчаянии запустил пальцы в волосы. — «Если Со сказал правду о том, что Шункаку продали, то сейчас он, скорее всего, оказался в еще более суровых условиях. Для Шункаку было бы почти невозможно вести такой образ жизни в одиночку. Даже если он действительно хранитель Сейрю, не догадываясь об этом, Шункаку будет...»
В глазах Котоку, мокрых от слез, отразилась еще одна падающая звезда. Казалось, будто она кричала: «Брат, помоги мне!» Над головой Котоку снова пролетела звезда, а затем посыпались еще...
Котоку снова и снова бил кулаками по земле, пока она не окрасилась его кровью.
«Шункакуууууууу!!!!» Словно сочувствуя жестокой судьбе близнецов, ночное небо пролило серебристые слезы.
